Установление права контроля над прошлым дается государству с большим напряжением. Это связано с тем, что к моменту со¬ставления мифологическо-летописных сводов уже существовала достаточно развитая (по преимуществу устная) «историческая» традиция.
Разумеется, это не была «история» в государственном толкова¬нии: под историей в этом случае понималось «бывшее», имеющее отношение к происхождению того или иного конкретного рода. И чем более древним оно являлось, тем более прочными позиция¬ми должны были обладать его представители в современной соци¬альной структуре. Именно поэтому информационная пирамида «Кодзики» имеет своим основанием прошлое — описание собы¬тий «ближней истории» ограничивается генеалогическим древом правящего дома.
Таким образом, идеологический контроль над прошлым при¬равнивался к контролю над настоящим, а время осознавалось как континуум, имеющий неодинаковую ценность в различных своих отрезках. Следствием такой ценностной ориентации стало стрем¬ление государства монополизировать контроль над прошлым, т. е. миром предков. Поэтому «историческая дисциплина» в Японии всегда была через культ предков накрепко связана с синтоизмом.
В период составления «Кодзики» устная передача историко-генеалогической информации сосуществовала с письменной. Пер¬вый нарративный памятник еще в полной мере несет на себе пе¬чать дописьменной культуры — сама письменность в нем выступа¬ет не только как инструмент порождения нового текста, но и как средство фиксации текстов, уже сложившихся в устной традиции.
В предисловии к «Кодзики» сообщается, что после кровопро¬литной междоусобицы трон занял Тэмму, а состав правящих кру¬гов претерпел существенные изменения, в связи с чем возникла необходимость пересмотра уже сложившихся представлений о вкладе тех или иных родов в «историю». Составитель «Кодзики», чиновник 4-го ранга Ооно Ясумаро (?—723) приводит слова госу¬даря: «До нашего слуха дошло, что императорские летописи и ис¬конные сказания, кои находятся во владении различных родов, расходятся с правдой и истиной, и к ним примешалось множество лжи и искажений... Посему нам угодно, чтобы были составлены и записаны императорские летописи, распознаны и проверены ста¬ринные сказания, устранены заблуждения и установлена истина, чтобы она была поведана грядущему потомству».
С этой целью сказитель Хиэда-но Арэ выучил наизусть быто¬вавшие мифы и предания, записанные затем с его голоса Ооно Ясумаро на китайском литературном языке — вэньяне.
Повествование «Кодзики» представляет собой рассказ о после¬довательном появлении на свет божеств (их потомки в мире лю¬дей также вносятся в текст памятника), их деяний (анализ содер¬жательной стороны японского мифа см. в главе «Картина мира»). Затем, во втором и третьем свитках, следует описание правлений «императоров» (квазиистория и история), включающее в себя их генеалогию и деяния как их самих, так и основных царедворцев, получающих право на включение в текст лишь в связи с вовлечен¬ностью их в силовое поле истории правящего дома.
Текст «Кодзики* имеет ясно выраженную идеологическую на¬правленность: он призван обосновать легитимность правящей ди¬настии («императоры» как прямые потомки богини солнца Ама-тэрасу), а также справедливость того положения, которое занима¬ли в то время главы других влиятельных родов (в зависимости от того, какую роль играли их божественные предки в обустройстве земли Японии в мифологические времена). Иными словами, за¬дача состояла в том, чтобы создать такую модель прошлого, кото¬рая была бы изоморфна социальной структуре настоящего.
Хотя давление развитой китайской исторической традиции за¬ставило составителей «Кодзики» прибегнуть к датировке некоторых событий по общему для Дальнего Востока 60-летнему циклу, обилие генеалогической информации в этом памятнике свиде¬тельствует о том, что японцев того времени более всего заботил счет по поколениям, а не по годам.
Однако реальное развитие событий (прежде всего оформление государственности по китайскому образцу) диктовало потреб¬ность в создании совсем другого текста исторического содержа¬ния. Этой задаче и должен был отвечать второй мифологическо-летописный свод — «Нихонсеки» («Анналы Японии»), составле¬ние которого было закончено в 720 г.
Получается, что текст «Кодзики» слабо учитывал реалии со¬временного общества, расстановку сил внутри правящей элиты, что, видимо, и послужило основанием для составления «Нихонсеки».
Несмотря на то, что составители «Нихон секи» находились под непосредственным влиянием китайской исторической традиции, текст «Нихон секи» демонстрирует и чисто японскую специфику. Так, в Японии не принимается идея «мандата Неба» — основная концепция китайской государственно-политической мысли. Це¬лью китайских династийных хроник, составлявшихся после сме¬ны династии, было обоснование исторической целесообразности такой смены, когда прежняя династия теряет «мандат Неба», но¬вая — получает его. «Нихон секи» же была составлена как обосно¬вание прямой линии наследования правящего рода Аматэрасу. Таким образом, обосновывалась принципиальная невозможность смены династии, которой приписывается атрибут вечного суще¬ствования.
(автор- Мария Брусилова, История Японии)
