Несмотря на то, что период яёй носит свое название по одному из районов Токио, на самом деле центр этой культуры первона¬чально находился на северо-западном Кюсю, откуда эта культура и получила дальнейшее распространение. Наиболее полное выра¬жение культура яёй получает в районе современных городов Нара-Киото-Осака (так называемый район Кинки — современ¬ные столичные округа Киото и Осака, префектура Сига, Хёго, На-ра, Вакаяма, Миэ), т. е. в том месте, которое через несколько ве¬ков стало центром формирования ран неяпонской государственности.
В отличие от культуры дзё:мон, распространенной практиче¬ски на всей территории Японского архипелага, ареал яёй не затра¬гивает Окинаву, юг Кюсю, север Хонсю и Хоккайдо, где основу жизнедеятельности продолжают составлять собирательство, охота и рыболовство, что предопределило в исторической перспективе значительное отставание этих регионов от «основной» террито¬рии Японии. Земледельческий уклад начинает формироваться на Рюкю лишь в XII веке. Айны, обитавшие на севере Хонсю и вы¬тесненные затем на Хоккайдо, продолжают традиции каменного века практически до начала XX столетия.
На Рюкю государственность возникает только в XVI в. В XVII в. это государство было присоединено к княжеству Сацума, располо¬женному на юге Кюсю, однако сёгунат Токугава не заявлял о своей юрисдикции над территорией Рюкю. Этот архипелаг был провозгла¬шен префектурой Окинава лишь в 1879 г. Что касается Хоккайдо, на¬селенного айнами, то там самостоятельная государственность не фор¬мируется вообще. Остров был провозглашен территорией Японии в XVIII в., однако его широкое освоение японцами относится только ко второй половине XIX в. Таким образом, лишь к этому времени, т. е. по прошествии более двух тысячелетий, территория японского госу¬дарства стала вновь совпадать с ареалом распространения культуры дзё:мон.
Становление культуры яёй непосредственно связано с мощ¬ным потоком переселенцев с юга Корейского полуострова, кото¬рые обосновывались прежде всего на севере Кюсю. Наступившее на материке временное похолодание климата при¬вело в движение население северных регионов Азии, начавших мигрировать на юг. Именно в это время начинает формироваться протояпонский язык, возникший на основе наложения протокорейского языка на местный языковой субстрат (скорее всего, аустронезий-ского происхождения).
Вместе с переселенцами привносится новая для обитателей Японского архипелага культура, хозяйственную основу которой составляло рисосеяние, в особенности заливное (наиболее ранние свидетельства возделывания риса в южном Китае, откуда он про¬никает и в Корею, относятся к шестому тысячелетию до н.э). Все¬го же, как считается на сегодняшний день, возделывалось 37 ви¬дов культурных растений. Косвенным доказательством умень¬шающегося значения охоты служит резкое уменьшение находок наконечников стрел в археологических слоях, относящихся к на¬чалу этого периода.
Кроме того, важным свидетельством происходивших измене¬ний могут служить данные палеоботаники. Распространение со¬сны и других хвойных пород, пришедших на смену широколист¬венным лесам, начинается в юго-западной Японии 2000 лет назад, в центральной Японии — 1500 лет назад и в северо-восточной Японии — 800—700 лет назад. Это соответствует последовательно¬сти распространения на территории Японии интенсивного земле¬делия, а также сопутствующего ему производству металла и кера¬мики с высокотемпературным обжигом, что привело к выруба¬нию широколиственных лесов с последующим вытеснением их хвойными породами. Таким образом, «типично японский» пей- заж с обилием хвойных пород, столь богато представленный в ис¬кусстве и литературе этой страны, представляет собой реалию сравнительно недавнего времени.
Согласно современным оценкам, урожайность риса в период яёй составляла около 6 центнеров с гектара. Если учесть, что в теплом и влажном климате потребность в калориях существеннониже, чем в холодном, то можно считать такой уровень вполне удовлетворительным для производства достаточного количества прибавочного продукта для жизнеобеспечения увеличивающего¬ся населения (считается, что в период яёй оно возросло в 7-8 раз).
Что касается тех причин, по которым рисосеяние не получило распространения на Окинаве и южном Кюсю, то этот вопрос ос¬тается в исторической науке открытым. Рискнем предположить, что быстрый переход к производящему типу хозяйствования, на¬блюдавшийся на основной территории Японии, был возможен только в условиях значительного притока переселенцев. Обретя землю на севере Кюсю, Хонсю и Сикоку, они лишились стимула к дальнейшему продвижению (юг Кюсю в силу горного рельефа неудобен для рисосеяния). Без иноэтнического и инокультурного вливания Япония, по всей вероятности, еще в течение длительно¬го времени была бы землей рыболовов, охотников и собирате¬лей — пример населения севера и юга архипелага свидетельствует в пользу этого заключения.
Распространение культуры яёй на Хонсю также не было равно¬мерным. И если на юго-западе (за исключением юга Кюсю) и в Центральной Японии рисосеяние укореняется очень быстро, то на северо-востоке этот процесс протекает намного медленнее, хо¬тя, как уже указывалось, рисосеяние в начальный период своего распространения проникло далеко на север. Но это проникнове¬ние носило «точечный» характер и не привело к далеко идущим хозяйственным и социальным последствиям ввиду отступления к югу северной границы рисосеяния. С укоренением рисосеяния центр хозяйственной жизни архи¬пелага сместился к югу, на север Кюсю и в Центральную Японию, где стремительно увеличивается плотность населения, числен¬ность которого к концу яёй уже превышает население северо¬восточной Японии. Население же архипелага в целом к концу яёй составило, видимо, около 600 тысяч человек. Разумеется, это мог¬ло произойти только на основе производства значительного при¬бавочного продукта в производящем секторе экономики (относи¬тельная энергетическая ценность различных источников питания, которые можно получить с единицы площади, такова: олень — 1; рыба — 24-414, желуди — 342, рис — 1012). Этот процесс находит зримое отражение в появлении специально построенных деревян¬ных хранилищ свайного типа, которые постепенно вытесняют ямные кладовые дзё:мон. В результате именно в Центральной Японии и произошло формирование раннеяпонской государст¬венности. Чрезвычайно показательно, что даже в технике рыбо¬ловства наибольшие достижения (применение различных типов сетей, металлических крючков и гарпунов с металлическими на¬конечниками) были достигнуты за это время в регионе Внутрен¬него Японского моря и Осакского залива, т. е. в районах распро¬странения рисосеяния и активных контактов с переселенцами.
Основывая свои поселения, иммигранты и их потомки вовле¬кали в свое информационно-хозяйственное поле все более много¬численное местное население. Размер их поселений был значи¬тельно большим, чем в период дзё:мон (в среднем — в два раза: соответственно 25 и 50 человек). Вместе с тем в это время возни- кали и «суперпоселения». Так, население Карако (префектура На-ра) и Икэгами (столичный округ Осака) оценивается в I3OO-16OO и 700 человек соответственно. Жилища обычно располагались вокруг своеобразной «плошали». Основным типом жилища по-прежнему является полуземлянка.
Кроме указанного обмена продуктами питания, рыболовец¬кий комплекс испытывал серьезную зависимость от равнинных и горных районов в поставках дерева (которая имеет тенденцию к увеличению по мере сведения лесов в прибрежных районах и на равнинах в земледельческих целях, для производства металла и обжига керамики). Дерево требовалось также для строительства судов и жилищ, для приготовления пищи и выпаривания со¬ли. К тому же в отличие, скажем, от населения Камчатки, Аля¬ски или Океании японские рыбаки мало использовали морские ресурсы для производства средств производства (кость морских животных, китовый ус, раковины), полностью завися в этом от¬ношении от суши, в основном — от горных районов (кость оленя для крючков, лианы вьющихся растений, конопля и др. — для лесок и сетей).
Еще одной важнейшей особенностью времени яёй является начало применения железных и бронзовых изделий, употребле¬ние которых также напрямую связано с переселенцами. Именно поэтому в Японии периоды бронзы и железа накладываются друг на друга и не разведены во времени. Более того: применение же¬леза даже несколько опережает во времени применение бронзы. В связи с этим существуют исследователи, которые говорят о не¬применимости термина «бронзовый век» по отношению к Япо¬нии. В их периодизации «железный век» следует непосредственно за «каменным».
В применении металлических изделий прослеживается сле¬дующая закономерность: железные орудия относятся, как прави¬ло, к предметам практической сферы жизнеобеспечения хозяйст¬венной и военной деятельности (мечи, наконечники копий и стрел, топоры, резцы, ножи, деревянные лопаты с металлической окантовкой, серпы, рыболовные крючки и т. д.), бронзовые изде¬лия — к культовым принадлежностям и символам власти: культо¬вые мечи, копья, колокола (до:таку), зеркала. Это объясняется как лучшими функциональными свойствами железа (большая твердость, лучшие режущие качества), так и континентальной традицией использования изделий из бронзы в качестве культо¬вых и престижных.
Вначале использовались металлические орудия континенталь¬ного (Корея, Китай) происхождения, потом началось собственное производство. Первые свидетельства местного металлургического производства (литейные формы — обычно каменные, хотя встре¬чаются и глиняные, —- были обнаружены более чем в шестидесяти местах раскопок) относятся прежде всего к северному Кюсю. Сы¬рье в то время ввозилось с материка, и производство металличе¬ских изделий в начале яёй не было повсеместным.
Раскопки поселений яёй демонстрируют хорошо развитое про¬изводство предметов быта из дерева. Особенно богатый материал дали раскопки в Торо. Деревянная утварь оби¬тателей Торо включала в себя самые разнообразные предметы — от долбленых лодок до ткацкого станка. Сельскохозяйственный инвентарь состоял из лопат, грабель и мотыг многих разновидно¬стей, имевших ясно выраженное специализированное назначе¬ние. В ходу были деревянные ступки и пестики для помола риса. Обнаружены также ложки, черпаки, чашки, палочки для добыва¬ния огня. Считается, что эти деревянные предметы, для произ¬водства которых требовались металлические инструменты (боль¬шинство деревянных предметов сделаны из дуба), не были изго¬товлены в самом Торо, т. е. его обитатели уже были вовлечены в общественное разделение труда.
Использование каменных ножей для сбора урожая связано со сле¬дующим обстоятельством. В условиях, когда для посева использова¬лись разносортные семена риса, созревание урожая происходило не¬равномерно. Поэтому его сбор происходил длительное время — «по колоску». А для такой операции в условиях дефицита металла вполне хватало и каменного ножа.
Как видно на материалах раскопок других поселений яёй, раз¬деление труда затрагивало не только производство деревянных орудий, но также и производство металла (здесь профессионали¬зация наиболее заметна) и — в некоторых случаях — каменных орудий труда и керамики, что указывает на окончание периода полного самообеспечения общин, рост сельскохозяйственного конечного продукта, разрушение социальной гомогенности. А это, в свою очередь, приводит к более сложным общественнымотношениям и (в перспективе) - к становлению протогосударст-венных образований.
Погребения яёй, точно так же, как и в предыдущий период, не демонстрируют единообразия. Как правило, все они располагаются неподалеку от поселений. Зафиксированы погребения без фобов, в деревянных, керамических и каменных фобах. На северном Кюсю поверх могилы сооружалась насыпь из камней. Пофебальный ин¬вентарь там составляет бронзовое оружие, бронзовые зеркала, ук¬рашения, китайские монеты. В Центральной Японии (район со¬временных городов Нара-Киото-Осака) могилу окружали рвом с водой. Этот тип пофебения мог быть весьма масштабным. В Ками(г. Осака) имеется коллективное погребение (23 костяка) прямо¬угольной формы, длина которого составляет 26 м (открыты и инди¬видуальные захоронения подобного образца). Вместе с погребе¬ниями северного Кюсю они образуют прототип курганных погре¬бений периода кофун. В районе Канто: и на северо-востоке Хонсю в средний яёй практиковали повторное захоронение: после того, как мягкая ткань разлагалась, кости омывали и помещали их в ке¬рамический сосуд. Хотя к концу яёй этот способ захоронения и был сменен на могилу, окруженную рвом с водой, сама идея по¬вторного захоронения еще долгое время сохраняла свое значение (погребения знати в период кофун, известные как могари, когда между временным и постоянным захоронением могло проходить несколько лет — подробно см. главу «Период кофун»).
Погребальный инвентарь в период яёй показывает заметную тенденцию социальной дифференциации. В Сугу и Микумо (пре¬фектура Фукуока) встречаются погребения как с весьма богатым инвентарем, так и с почти полным отсутствием такового. Богатые погребения, однако, пока еще не отделены территориально и рас¬полагаются на общем кладбище. Но к концу яёй по всей западной Японии появляются и личные погребения, расположенные от¬дельно, вне общего кладбища, что свидетельствует об окончатель¬ной утере общиной социальной гомогенности.
В период яёй исчезают или же имеют тенденцию к стремитель¬ному сокращению атрибуты тех ритуалов, которые играли замет¬ную роль в религиозной жизни людей дзё:мон: до:гу, каменные палицы (сэкибо:), экстракция и подпиливание зубов. Вместо это¬го, как утверждает традиционная точка зрения, складываются два четко выраженных ритуальных комплекса, имевших своими цен¬трами северный Кюсю и район Кинки на Хонсю. Для первого из них характерны бронзовые ритуальные широколезвийные мечи, для второго — бронзовые колокола (до:таку).
Как это бывает столь часто в отношении древней «духовной» культуры, мы не располагаем сколько-нибудь надежными источ¬никами и интеллектуальными средствами для реконструкции ри¬туалов, в которых употреблялись бронзовые мечи и колокола. На¬ши знания об однотипных обществах, находящихся на той же сту¬пени развития, позволяют сделать вывод лишь самого общего свойства: эти ритуальные предметы были призваны обеспечить единство общины и защитить ее от влияния «злых сил».
Основными особенностями культуры яёй следует признать следующие. Становление этой культуры происходит при самом непосредственном участии многочисленного потока переселен¬цев с Корейского полуострова. В связи с этим были «нарушены» некоторые общеисторические закономерности: на территории Японии переход к производящему типу хозяйста происходит не на стадии неолита, а на стадии бронзово-железного века. При этом бронза употребляется только при производстве предметов культа (т. е. фактически минуется стадия использования бронзы в качестве материала для предметов практического назначения).
(автор- Мария Брусилова, История Японии)
